ПРОПОВЕДЬ В ДЕНЬ ПАМЯТИ ИГУМЕНИИ АНТОНИИ (ЗАБОРСКОЙ)

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Дорогие сослужители отцы, дорогая Матушка, сестры обители сей! Мы сегодня совершаем память по человеку, который последний возглавлял женский монастырь, что стоял в нашем родном городе на берегу Волги. Монастырь в честь Честного и Животворящего Креста Господня.

В прошлом году исполнилось 375 лет с того момента, как этот монастырь был впервые упомянут в письменных источниках. Много времени прошло с тех пор. Монастырь закрывался не только при Советской власти. Его закрывали ещё в XVIII веке, посчитав, что он не нужен для Саратовской земли. И лишь несколько десятилетий спустя, по ходатайству Преосвященного Приснопамятного Владыки Моисея, решили, что всё-таки должен быть хоть один женский монастырь в Губернии. Тогда был возобновлен Крестовоздвиженский монастырь.

Матушка Антония приняла свое служение в 1912 году. Только что был построен в обители огромный храм святителя Николая Чудотворца. Сегодня от этого храма остались одни Врата. В обители было в общей сложности более 100 сестёр. Сегодня, как мы знаем, от Крестовоздвиженского монастыря, не осталось вообще ничего. Кто мог знать, что через пять лет после того, как она примет игуменский крест, разразится катастрофа, и те, кто придут к власти в нашей стране, скажут, что не только этот монастырь, а монашество вообще стране не нужно? Что монахи – тунеядцы, враги народа, их не должно быть вообще? И вышел закон, согласно которому все монастыри надлежало закрыть. Матушка подала ходатайство, чтобы зарегистрировать в Саратове трудовую артель, для того, чтобы те, кто пришли к ней в монастырь, могли своим трудом зарабатывать себе на кусок хлеба. Эта трудовая артель просуществовала почти семь лет. За это время в артели работали почти три сотни человек.

По всей видимости власти, получив донос, начали что-то подозревать. В следственном деле, которое было открыто против насельниц Крестовоздвиженской артели, сказано, что под видом трудовой деятельности в артели совершались религиозные обряды. Оказалось, что Матушка просила одного из иеромонахов, которые жили тогда в Саратове, постричь нескольких новых пришедших женщин в монашество. На дворе стоял 1927 год. В стране шли пятилетки, а люди всё равно приходили, потому что желали монашеской жизни. Несмотря на запреты, всё равно находились те, кто приходили и просили жития постнического в чине монашеского пострижения. Это были женщины, которые приходили к Матушке Антонии, были и мужчины, которые просили того же самого.

Через год после закрытия Крестовоздвиженской обители, в храм Преображения Господня, где служил архимандрит Ионикий, придет крестьянский парень по имени Николай и попросит монашеского пострижения. Сегодня могила батюшки Нила находится в Петровске, и многие его почитают как старца. А он пришел в те же самые годы. И потом, когда следователь его спросил, зачем он пошёл в монахи, отец Нил ответил: «Я прочитал Евангелие и узнал, что есть люди, которые хотят служить Господу». Пусть эти слова произнесла не Матушка Антония, но они очень хорошо передают мироощущения этих людей. Служить Господу, как говорится в Евангелие - именно это было целью и смыслом.

Артель была закрыта. Всех насельниц переписали и многих отправили в ссылку. Матушка вернулась в Саратов только в 1933 году. И первое, что она сделала – она опять начала собирать сестёр. Когда на очередном допросе её спросили, зачем она это делала, она ответила: «Монастыря нет, стен монастырских нет. Но мы жили с сестрами одной семьёй, а семью нельзя разлучить. И я эту семью собирала опять».

Следующий Крестовоздвиженский монастырь просуществовал до начала Великой Отечественной войны. Уже шли бои, немцы рвались к Москве, страна напрягала все свои силы для того, чтобы справиться с врагом, трудилась ради Победы. В эти же дни выполнялся план по поиску очередных «врагов народа». В декабре 1941 года всех насельниц уже следующей Крестовоздвиженской обители арестовали.

До своего последнего, третьего суда Матушка не дожила. Она скончалась во время одного из допросов. Ей шёл на тот момент семьдесят третий год, и легко можно представить, каково было старому человеку, уже пережившему ссылку и аресты. Мы знаем из её дела, что на допрос Матушку могли вызвать в 11, в два часа ночи. И никого не волновало, что это уже утомленный жизнью, престарелый человек. Главное – нужно было получить с неё показания. А она рассказывала о том, что в монастыре жила семья. Семья людей, объединенных служением Богу. В конце концов, её сердце не выдержало. Но поскольку формально она умерла не осужденной, её тело отдали племяннице, дочери её родной сестры. Эта племянница, раба Божия Людмила, смогла свою тётушку по-человечески похоронить на старом Воскресенском кладбище Саратова. Потом, по благословению Владыки Лонгина, тело Матушки Антонии, её смертные останки были перенесены сюда, в тот женский монастырь, который в нашем городе стоит сейчас.

Жизнь Матушки Антонии показывает, что такое монашество. Иногда, когда люди смотрят на монастырь со стороны, возникает искушение подумать, что монашество – это монастырские стены, которыми монастырь отгорожен от мира, это красивые храмы. Когда люди приходят в Троице-Сергиеву Лавру, в Кирилло-Белозерский монастырь и смотрят – вот, памятники архитектуры XV-XVI века. Наверное, это и есть монашество. А того монастыря, куда пришла сначала послушницей, а потом стала Игуменией Матушка Антония – его уже нет. От огромного, прекрасного Никольского храма остались одни ворота. Крестовоздвиженский храм, который дал название обители, снесён так, что и следов его сегодня нет. Параскевинский храм, который стоял рядом с монастырской больницей, тоже уничтожен. Стен монастырских нет, игуменский корпус снесли уже на наших глазах в 90-е годы. Ничего этого не осталось, а монастырь, тем не менее, был. И Матушка, говоря о том, что монастырь - это семья, она тем самым напоминала об обещаниях, которые дает монах в день пострига: «Пребывать неотступно на месте том». А если место сие разорено? Если разрушены храмы и снесена ограда? Значит, тогда монастырь нужно строить в сердцах людей. Матушка не случайно повторяла даже на допросе: «Семью нельзя разлучить». Если люди объединены этим общим служением, то есть вокруг них стены, или нет, есть у них кельи, или нет - уже не важно. Они в частных домах, объединяясь по два, по три человека, собирались и молились, читали правила, насколько было возможно, трудились, работали, своими руками добывая себе пропитание. Потому что обещание, которое даёт монах, он даёт не человеку, он даёт это обещание Богу. Не случайно издавна монахинь называли «невестами Христовыми», потому что они дают обещание не земному жениху. Они дают обещание Небесному Царю. И это свое обещание Крестовоздвиженские матушки выполнили. Сегодня женский монастырь стоит не там, где когда-то была обитель Матушки Антонии. Там сегодня осталось одно-единственное здание, в котором возобновлены церковные службы и служение Богу.

Сегодня женское монашество здесь, где мы с вами стоим и вместе молимся. И поэтому Матушка сейчас рядом с нами. Она среди своих сестёр. Да, сегодня это не Крестовоздвиженский монастырь. Не тот, который был тогда. Юридически того монастыря уже нет. А вот то обещание, которое давала Матушка, которое давали её сёстры, это обещание продолжается. И точно так же, как к Матушке в 20-е годы приходили женщины и просили: «Матушка! Мы хотим быть монахинями!» И она их принимала, и удавалось даже порой их постричь по всем правилам. Вот это продолжается и сегодня. И сегодня приходят люди и говорят: «Матушка! Я хочу быть монахиней!». Не у всякого это получается в жизни. Мы знаем, что монашество – это путь, но путь не для всякого. Но то, что это служение продолжается, говорит о том, что Матушка отдала свою жизнь в руки Божии не зря. Что её молитвы, её страдания, её мученическая смерть не были напрасными. Потому, что на её место пришли другие. Пришли те, кто точно также обещаются пребывать на месте сем, пребывать в молитве и посте. Кто просит у постригающего: «Прошу постнического жития». Всё это продолжается.

За 80 лет, которые прошли с момента смерти Игумении Антонии, очень многое изменилось. Прогремели войны, у нас несколько раз менялась власть. Те, кто думали, что они будут строить вечное светлое будущее – где они сегодня? Всё, что строилось на человеческом фундаменте, оно недолговечно. А вот то, что строится на фундаменте Божием - то стояло, стоит и будет стоять впредь. И мы сегодня чествуем не только Игумению женского монастыря, не только начальницу монашеского жития в нашем городе. Мы чествуем ту, которая своей жизнью, своим трудом и своими страданиями дала возможность нам сегодня всем собраться и помолиться вместе, собраться Матушке Игумении уже нового монастыря, сёстрам, пришедшим ко Христу Господу, собраться вам, прихожанам святой обители сей, собраться нам, священникам. Чтобы вспомнить её, помолиться о её душе. Казалось бы, не такой это большой срок по меркам вечности. А всё-таки очень многое случилось, и даже с этого расстояния видно, что было подлинное, а что было наносное.

Могут быть разрушены ограды, может быть снесён прекрасный храм. Но если Христос живёт в сердце, то это уже не разрушить. И Христос жил в сердце Матушки Антонии, и пусть её святыми молитвами и молитвами её сестёр-сострадалиц Крестовоздвиженской артели, которую она организовала, подпольного монастыря, который был разогнан уже в дни войны. Пусть их молитвами мы сегодняшние сможем из своих сердец сделать приют и пристанище для Господа – странника, который стоит около двери и стучит, ожидая, когда его впустят внутрь.

Покой, Господи, душу усопшия рабы Твоея, приснопоминаемой Игумении Антонии, и елико в житии сем яко человек согреши, Ты же, яко Человеколюбец Бог, прости ю, и помилуй, и вечныя муки избави, небесному Царствию причастницу учини, и душам нашим полезная сотвори. Аминь.

Иерей Максим Плякин