СЛОВО В ДИМИТРИЕВСКУЮ РОДИТЕЛЬСКУЮ СУББОТУ

Никто из древних мудрецов не мог разгадать тайну смерти. Что наша земная жизнь? Она похожа на луч, который сверкнет на мгновение, а затем погаснет, или на цветок, который сегодня радует глаз своими красками и узорами, а завтра превращается в горсть праха. Жизнь подобна и бегущим по небу облакам. Иногда облака принимают формы прекрасных замков, но порыв ветра развеивает их, и они становятся похожи на клочья разорванной одежды или же превращаются во мглу. Жизнь наша земная подобна мыльному пузырю, который сверкает на солнце всеми цветами радуги, но, лишь коснется земли, тотчас превращается в жалкое мокрое пятно. Такова наша жизнь, если нет бессмертия. Если нет бессмертия, если могила равняет всех, то зачем тогда людям бороться со страстями, творить добро, если одинаково будет и грешнику, и святому? Если рядом лежат пес и лев, если всё, что кажется самым прекрасным в этой жизни, по смерти превращается в смрад и тлен?

Один Индийский царь, которому предсказали, что сын его будет аскетом и откажется и от царства, и от самого мира, окружил сына всевозможной роскошью и богатством, удалил с глаз его всё, что могло бы напоминать о страданиях. Когда же царевич вырос, то решил выехать из дворца и осмотреть свое царство. И вот он видит лежащего недалеко от городских ворот человека, сотрясаемого жестокой лихорадкой. Царевич спрашивает у своей свиты: «Что это?» И отвечают ему: «Это болезнь мучает человека». «А могу ли я так же заболеть?» — спрашивает он. И слышит в ответ: «Болезнь входит и в хижины бедняков, и в царские дворцы».

В раздумье царевич вернулся домой. Через некоторое время снова выехал он со своей свитой, и случилось ему увидеть старца, глубокого старца, седого, с лицом, покрытым морщинами, согбенного; опираясь на палку, старец еле-еле шел, волоча ноги. Спросил царевич: «Что это за существо?» Ему ответили: «Человек, которому восемьдесят лет!» Царевич сказал: «И если мне будет восемьдесят лет, то и я стану таким?» «Да, если ты только не умрешь!» — «А что такое смерть?» — спросил царевич. «Ты сейчас не можешь этого понять. Тебе нужно увидеть ее!» — ответили приближенные. С еще большей печалью вернулся царевич во дворец.

Прошло время, и в третий раз он выехал, чтоб осмотреть свое царство. И вот видит: на носилках несут человека. Человек недвижим. «Разбудите его!» — сказал царевич. Ему ответили: «Человек мертв. Разбудить его невозможно. Он не видит и не слышит, он не чувствует ничего». Царевич спросил: «А что будут делать с ним?» — «Его закопают в землю!» — «А затем?» — «Лучше б тебе не видеть, что будет затем. Тысячи червей приползут к нему — так неприятель окружает город. Вопьются в его тело, будут глодать его, пока не останется от него один только прах».

Царевич спросил: «И я умру?» Ответили: «Да, и ты умрешь!» — «А нельзя ли откупиться от смерти? Сколько у меня золота и драгоценностей!» Ему ответили: «Смерть берет не золото, а людей!» — «А нельзя ли скрыться от смерти? Сколько у отца моего крепостей и замков!» — «Смерть проходит через стены, мощные, как скалы. Она открывает двери крепостей и подземелий!» Сказал царевич: «Я буду молить ее не тронуть меня». Ему ответили: «Смерть неумолима. Она отрывает ребенка от материнской груди, разлучает жениха с невестой, равнодушно смотрит, как малые дети ползают у гроба своей матери-кормилицы. Смерть не имеет сердца!» Тогда царевич сказал: «Значит, я не царь, царит здесь смерть. А я лишь только ее несчастный раб и заложник!» — и вернулся во дворец. После этого он тайно ушел в пустыню и стал аскетом.

Братия и сестры! В Евангелии говорится о воскрешении сына Наинской вдовицы (См.: Лк. 7: 11‒16). Воскрешение сына — это прообраз нашего общего воскресения из мертвых. Евангельское учение — это свет надежды, который озарил черные бездны смерти. Но именно учение Церкви о нашем телесном воскресении вызывает недоумение и даже насмешки со стороны неверующих. Как-то, еще в древности, некий философ вопрошал христианина: «Предположим, что человек утонул. Его съели рыбы. Затем рыбы были пойманы рыбаками, попали на стол. Их съели другие люди. Получится, что в день воскресения будет целый спор о том, кому принадлежит тело: тому, кто утонул, или тому, кто съел рыбу?!»

Язычники не понимали, что такое тело. Они тело смешивали с понятием «человеческая плоть». А тело — совсем иное. Оно состоит из множества элементарных частиц, которые беспрерывно обновляются: умирают одни клетки, зарождаются другие. Само наше тело похоже на реку. Беспрерывно меняется вода в реке, но река остается одна и та же, — так и человеческое тело. В душу человека вложен определенный «план», по которому и совершается всё развитие его тела — с самого момента рождения и до смерти. И при воскресении мертвых будет воскрешен телесно этот «план», находящийся в душе. Правда, некоторые скажут: «Душа бессмертна, а зачем же нужно еще воскресение тела?»

Во-первых, человек — это не одна душа; человеческую личность составляет душа, соединенная с телом. Затем, только здесь, на Земле, в результате грехопадения наше тело противоборствует нашей душе, а там, на небесах, тело будет иметь другие свойства, там оно будет младшим братом духа. Затем, братия и сестры, здесь мы любим своих близких, и поэтому на том свете мы должны видеть их такими, какими они были на Земле, иначе произойдет разрыв нашей любви, разрыв земной и Небесной Церкви. Затем, Господь облекся в человеческое тело для нашего искупления, и в лице Христа человеческое тело вознесено на невообразимую для нас высоту, прославлено великой славой.

Но кто-то, возможно, скажет: «Одни люди умирают младенцами, другие — дряхлыми стариками, а третьи — в утробе матери, с еще неоформившимся телом. Что же будет тогда? Неужели так и воскреснут они стариками и несовершенными младенцами? Тогда лучше всего умереть в юности!» О братия и сестры! Я как раз хочу объяснить вам это. Предположим, строит архитектор храм. Для этого он прежде всего чертит план-чертеж храма. Затем приступает к осуществлению этого плана. Камни, кирпичи — это материал. Так и наши телесные клетки — материал, но еще не само тело. И вот, братия и сестры, предположите, что храм не был завершен или был построен, но от времени стал разрушаться. Однако затем этот храм будет восстановлен. Как же он будет восстановлен: полуразрушенным или недостроенным? Нет, он будет восстановлен по плану-чертежу архитектора.
Так и мы воскреснем, пишут отцы, в тридцатитрехлетнем возрасте, то есть в расцвете душевных и телесных сил.

Другие скажут: «А что же с теми, кто появился на свет неполноценным, уродом? Неужели они так и пойдут в жизнь вечную?» Нет, и у них есть свой идеальный план, и лишь какая-то физическая случайность, допущенная особым смотрением Божиим, привела к тому, что они родились уродцами. Они воскреснут с прекрасными телами.

Итак, не зря в одном древнем сочинении говорилось, что воскресение мертвых — это не только весна нашего духа, но и весна нашего тела.

Братия и сестры, для христианина смерть имеет как бы два лица. Одно из них ужасно: страдания перед смертью, прохождение мытарств, зрение наших грехов, — страшных, гнойных язв, пропасть ада, разверзающаяся под ногами. Но другое, светлое, лицо смерти — это воскресение, когда смерть — только сон; человек засыпает и просыпается в другом мире, в другой жизни. Это участь тех, кто соблюдал заповеди Божии, чья жизнь была подвигом во имя Христа. Для них смерть — это успокоение от трудов и отрада. Для них смерть — начало вечной жизни — будет жизнью истинной!

Архимандрит Рафаил (Карелин)
Из книги «Путь христианина»
М.: Изд-во Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 2005